Цена на Экстази, Лсд 25 Пуэрто-Вальярта
Журналы вроде «Эсквайра» я тогда почти не читал. Еще те петли! Но вряд ли хоть кто-то согласится, что новая журналистика избегает оценивать происходящее. Благодаря ему авторитет искусства вознесся на невиданную высоту. Питание: UAI. Это же Джонс! Хотели, чтобы их творения считали высшим для своего времени литературным жанром, надеясь тем самым снискать больше уважения в писательских кругах. Ривьера Майя. Иногда я использовал чужую точку зрения в сложном и изысканном смысле Генри Джеймса — как это понимают писатели, то есть входя в сознание персонажа, осмысляя мир через его центральную нервную систему, воспринимающую ту или иную ситуацию. Это стало сенсацией и нанесло сильный удар по тем, кто ждал, что новая журналистика, или паражурналистика, сама собой завянет и уйдет в небытие. Босс, Тони Провензано, одна из самых крупных фигур в Союзе грузоперевозчиков, прохаживался по коридору Федерального суда в Ньюарке.
Купить LSD Пуэрто-Вальярта. Купить LSD Пуэрто-Вальярта Город Пуэрто-Вальярта | Мексика | Цены | Туры | Авиабилеты | Отели | Климат |. Новая журналистика и Антология новой журналистики читать онлайн. В начале х годов дотоле спокойная среда лучших журналистов всколыхнулась.
Все новые журналисты, которых я упоминал выше, обычно тщательно, иногда даже слишком дотошно исследовали свой материал, хотя обычно и без стремления к морализаторству. Марк Мирский сочинил целый манифест в честь новой периодики под названием «Художественная проза», посвятив его возрождению этого вида искусства в е годы, и, в частности, отметил: «Мы просто не можем поверить, что люди устали от рассказов, что это чуткое ухо Америки навсегда оглохло и не способно слышать мифа, легенды, загадки, парадокса». Некоторые, как, например. Первым знаком стала статья Дана Вейкфилда в июньском года номере под названием «Собственный голос и не собственный взгляд». И каждый автор — будь то писатель или журналист, — который оттачивает свое перо, не прибегая к общепринятым приемам реализма, подобен инженеру, который силится усовершенствовать некую машину без помощи электричества. И автор еще на шаг приблизился к полному вовлечению читателя в происходящее, о чем так мечтали Генри Джеймс и Джеймс Джойс и чего они так никогда и не достигли. В итоге значение искусства неизмеримо выросло. Репортеру не обойтись без вторжения в чужую частную жизнь.
Полагаю, подобных взглядов также придерживались и телевизионщики, спецы по связям с общественностью, киношники, преподаватели английской словесности в колледжах и университетах, продавцы, заключенные в тюрьмах, неженатые маменькины сыночки… целый рой воображал, коими изобилует плодородная американская почва. Jump to. Так я стал использовать один интересный прием — становиться на чью-то точку зрения. Однако легко автору не отделаться. Избегая приемов реалистического письма — таких, как реалистический диалог, подробная характеристика статуса персонажа и его точка зрения, — неомифологизм уподобляется инженеру, который решил не использовать электричество, потому что «с ним и так все ясно». Сначала паника охватила литераторов. У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали! Теперь, отчасти благодаря самой новой журналистике, уже трудно объяснить, что это была за американская мечта — написать роман — в е, е годы и вплоть до начала х. Быть обычным журналистом и литератором. Ее соблазнительные ножки под фирменной голубой юбкой будят тревожно-невозможные фантазии…» Мною овладело ощущение, правильное или нет, что я делаю в журналистике нечто совершенно новое. Скоро я сделал еще несколько забавных наблюдений. Он пришел к нам ниоткуда, то есть написал около сотни статеек для таких журналов, как «Тру», «Лайф» и «Спортс иллюстрейтед». Тихоня Портис то и дело, со всевозможными интонациями на все лады, называл его мистер Х… «А теперь, мистер Х.
В лучших автобиографиях это обстоятельство идет на пользу делу, потому что главный герой — сам автор — оказывается в центре событий. Насколько можно судить, ни в местных, ни вообще в американских газетах больше никто так тогда колонки не готовил. Абзац начинается со стремительного описания модных одеяний и заканчивается фразой: «Разве они не супервосхитительны! Норман Подхорец в «Харпер» в году также говорил о «беспорядочной прозе» конца х, об эссе таких авторов, как Джеймс Болдуин и Айзек Розенфельд. Любая пляжная линия 1-ая линия 2-ая линия 3-ая линия. У воскресных приложений не было ни традиций, ни особых притязаний, ни планов подняться повыше, ни даже каких-то излюбленных тем.
Но если присмотреться к этим авторам повнимательнее, то можно обнаружить, что: 1 они вообще не писали нехудожественной прозы — как Дефо или Аддисон и Стил [39] с их «Записками сэра Роджера де Каверли»; 2 они были традиционными эссеистами, никогда не занимались репортерской работой и использовали лишь немногие из приемов новой журналистики — Мюррей Кемптон [40] , И. Изменились целые судьбы. Отсутствие высоких целей «просто развлечение». Свадебные туры. У Бальзака редко встречается такая манера рассказчика, какая впоследствии преобладала у Генри Джеймса. Усилиями этих людей и открылись вся прелесть дотошного реализма и его необыкновенная сила.
Венчал рассказ эпизод со второй женой Луиса, Розой Морган. На это можно ответить: я говорил лишь о приемах письма, что до остального — от образа до нравственных принципов какими бы они ни были , — то здесь все зависит от опыта пишущего и его интеллекта, проницательности, умения сопереживать, способности видеть мир глазами других людей, его, говоря привычным языком, гениальности — будь то писатель или журналист. Однако место для всех этих экспериментов оказалось не совсем удачным. А с другой стороны восседал Дик Чап. По-моему, верно, как говорится, с точностью до наоборот. Так что этот роман о магистратуре был бы исследованием разочарования, причем разочарования полного, иссушающего, неописуемого. Крайне важным считалось видеть собственными глазами все происходящее, жесты, выражения лиц, слышать диалоги, познакомиться со всей окружающей обстановкой. На свалке истории их полным-полно: Новый гуманизм, Новая поэзия, Новый критицизм, Новый консерватизм, «Новые рубежи» [11] , Il stile novo то есть по новому стилю календаря … «Завтрашний мир» [12] … Тем не менее термин «новая журналистика» вошел в речь американцев. Наши роботы не нашли туры на заданные даты. А если так, то можно объяснить, как романисты вроде Бальзака, Гоголя, Диккенса и Достоевского создавали эффект сопереживания, хотя образ рассказчика в их произведениях вовсе не был таким изощренно сложным, как у Флобера, Джеймса или Джойса см.
И Роман казался людям одним из последних оплотов, своего рода месторождением золота или нефти, благодаря которому простой американец мог — за одну ночь, в мгновение ока — в корне изменить свою судьбу. Если у журналиста хватало духу заявить претензии на статус литератора — ему следовало набраться смелости и здравого смысла и оставить популярную прессу, чтобы перейти в высшую лигу. Если материал был слишком большим, начало его помещалось на первую страницу, а не в середине номера. Джеймс Миллс по собственной инициативе подготовил для «Лайф» несколько великолепных материалов — таких как «Паника в Нидл-парк», «Детектив», «Прокурор». Ривьера Майя. Это был настоящий инкубатор новых стилей жизни, они просто лезли в глаза-и опять лишь несколько изумленных журналистов искали новые приемы письма; возникло психоделическое движение, волны которого все еще прокатываются по стране, захлестывая, как межгалактическое излучение, даже обычные школы.
Беллоу, Барт, Апдайк — и даже лучший из всех, Филип Рот, — эти романисты роются в литературных кладовых, но так ничего не находят и совсем теряют голову от происходящего вокруг. Все новые журналисты, которых я упоминал выше, обычно тщательно, иногда даже слишком дотошно исследовали свой материал, хотя обычно и без стремления к морализаторству. Конечно, все эти гладиолусы не расцвели в первой же моей статье. Самое поразительное, что все это я как журналист тотчас же взял на карандаш. Роза Морган ничего не сказала — только допила свою рюмку». Читатель мог купить воскресное приложение, прочитать полстраницы и выбросить его в мусорное ведро. В этом-то и таилась сила статьи. Дополнительная информация.
Говорю вам, все из пальца высосано…» Никто не знал, что такое выдержанная в подобном стиле журналистика и с чем ее едят. Или надо скоренько все из кузова вытаскивать и запихивать в какую-то старую сараюгу, крытую рифленым железом, причем упирайся как хочешь, но дело сделай. Представлено Tania Paulette Segura. Парит в них и по сей день, кропая эссе в викторианском стиле, с витиеватыми безразмерными пассажами вроде такого: «Миссис Джесси Макнаб Деннис — ассистент хранителя западноевропейского искусства — присутствовала на слушаниях в качестве эксперта, и впоследствии не только ее мнение о запланированных мероприятиях, но и сама манера доклада означенной леди оказались весьма далеки от тех правил, которыми, по мнению директора, следовало в данном случае руководствоваться». Новую журналистику в связи с этим даже называли «субъективной» журналистикой. Пиши, ни на кого не оглядываясь! А продлить им жизнь помогало некое курьезное обстоятельство. Вскоре замечательную колонку местных новостей в моей газете, в «Геральд трибюн», начал вести Джимми Бреслин.
Редактор отдела может ютиться за таким же видавшим виды столом, что и простой репортер. Купить закладку ск скорость a-PVP Аксай. Насколько мне известно, никто такой книги не написал. То же самое он говорил и о «Томе Джонсе». Их понизят в ранге см. И начал подначивать парня: — О, дорогой Гарри, стриженный как французский гангстер, в водолазке из спортивного магазина и летчицкой голубой рубашке поверх нее, в бриджах из Блумзбери [8] , которые ты как-то увидел в попавшем в Америку выпуске «Манчестер Гардиан», и с твоей скрытой, как у настоящего интеллектуала, чувственностью, так и кричащей на всю Гринвич-Виледж, — не к тебе ли обращен этот зов? Если материал был слишком большим, начало его помещалось на первую страницу, а не в середине номера.
Только их считали истинными творцами, настоящими художниками. Ты медник, и паяльщик, и бондарь, и плотник, и вьючная кобыла, и еще черт-те кто, сам Господь не ведает, и все это сразу». Мечта газетного магната — все словно языки проглотили, так заняты… Никаких внутренних перегородок. Остальное не так важно… Черт с ним… Пусть воцарится хаос… громыхает музыка, реками льется вино… Черт с ней, с репутацией… Кто на виду — по тем и целятся. Рассказчик — сам автор, поэтому само собой, что никаких проблем с выбором точки зрения нет. Paloma del Mar 3 0. Их установили много десятилетий назад из практических соображений. Один из рецензентов даже обозвал меня хамелеоном, который все время меняет свою окраску на окраску того, о ком пишет. Работая над книгой, Томпсон искал психологическую и социологическую подоплеку происходящего, пытался сделать единственно верное золотое резюме; и когда он лежал распростертый на полу, кашляя кровью и выплевывая зубы, ему увиделась словно вспыхнувшая бриллиантовым сиянием в темноте строчка: «Искоренить всю жестокость! Когда начали набирать силу новые левые, к представителям новой журналистики все чаще стали причислять себя авторы, работающие в весьма старомодной манере, — например, Джек Ньюфилд из «Виледж войс». Report content on this page. Мне нравилось сразу дать возможность читателю, через рассказчика, поговорить с персонажами, зацепить их, обидеть, подначить иронией, снисходительностью или еще чем-нибудь подобным. Под потолком приютились лампы дневного света, изливая едкий свет и бросая голубоватые отблески на макушки приросших к своим креслам сотрудников. Скорее наоборот.
Biblio Globus. У Бальзака редко встречается такая манера рассказчика, какая впоследствии преобладала у Генри Джеймса. Однако Чап был редактором отдела новостей «Нью-Йорк геральд трибюн» — должность легендарная, от него очень многое зависело, и он играл ключевую роль в подковерной борьбе. Так я стал использовать один интересный прием — становиться на чью-то точку зрения. А продлить им жизнь помогало некое курьезное обстоятельство. Я стоял на пороге отдела местных городских новостей «Геральд трибюн», всего в сотне ярдов от Таймс-сквер, млея от благоговения, что приобщился к богеме… Или это и есть настоящая жизнь, Том, или ее вообще нигде нет.
Очерк о Джейн Хольцер под названием «Девушка года» начинался так: «Копны волос густые челки битловские кепочки накрашенные личики тушь на ресницах глазки как у куколок пушистые свитера французские выпирающие бюстгальтеры выделанная кожа голубые джинсы брюки в обтяжку джинсы в обтяжку аппетитные попки коленки как пирожные сапожки как у феи балетные туфельки; их сотни, этих ярких бутончиков, порхающих и взвизгивающих, бегающих по Академии музыкального театра под этими бесчисленными старыми резными херувимами на потолке — разве они не супервосхитительны! То же самое я стал делать с описаниями. Скоро нашлись любители пародировать мой стиль. Кроме того, реализм вышел из моды. Я всего лишь хотел сказать, что художественность новой журналистики нельзя больше игнорировать. Мексика Пуэрто-Вальярта. Изменились целые судьбы. Их вместилище — отнюдь не только череп. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой, но тем не менее — правда. В один прекрасный день он вынырнул в Лондоне в качестве корреспондента «Геральд трибюн». Подобные обвинения в любом случае не имеют под собой никакой почвы, а чтобы окончательно их развеять, достаточно вспомнить книгу Талеса о «Нью-Йорк таймс» «Королевство и власть» , книги Мейлера о партийных съездах и полете на Луну, книгу Джо Макгинниса об избирательной кампании Никсона в году «Как продать президента» , книгу Адама Смита псевдоним Джорджа Гудмана об Уолл-стрит «Игра на деньги» , статьи Сака, Бреслина и Майкла Герра о войне во Вьетнаме «Кесан» , книгу Гейла Шихи о «Черных пантерах» «Пантеромания» , книгу о конфронтации белого и черного цветов под названием «Высшая элегантность, или Пугало для рекламных агентов», сочинение Гарри Уиллиса о Южной конференции христианского руководства… Честное слово, я просто не могу вспомнить ни одной важной темы или события возможно, за исключением науки , которые обошли бы своим вниманием так называемые «новые» авторы.
Даже романисты, которые пытаются овладеть новыми формами… вдруг решают отбросить все неписаные законы и сорвать запретные, но такие сладкие плоды! Я всего лишь хотел сказать, что художественность новой журналистики нельзя больше игнорировать. Я стоял на пороге отдела местных городских новостей «Геральд трибюн», всего в сотне ярдов от Таймс-сквер, млея от благоговения, что приобщился к богеме… Или это и есть настоящая жизнь, Том, или ее вообще нигде нет. На лице его играла улыбка, и он пощелкивал белым сигаретным мундштуком. Я слушал ее… и мне казалось, что эти же слова уже звучали лет сто назад, из уст самого Джона Рескина [28]. Да символы человеческого статуса, в самом широком смысле слова. Ее обеспечивали только самые дотошные изыскания — детально описывалось место действия, подробно воспроизводились диалоги и внутренние монологи, показывались разные точки зрения. Дополнительная информация. Они не просто скатываются по иллюминатору, они упрямо движутся вниз, подрагивая, как снежки, которые некий мистер Крутой расшвыривает по матрацам. В английском городе Слау жители собирались у местного кузнеца, он читал им вслух «Памелу», а когда героиня наконец добилась цели и с помощью всевозможных ухищрений дипломатии принудила своего преследователя на ней жениться, эти провинциалы закричали от восторга и принялись звонить в колокола. Цена: р. Голос рассказчика и правда самая большая проблема в нон-фикшн. На самом деле это возвращение назад, и без самодовольства здесь явно не обошлось.
Купить LSD Пуэрто-Вальярта. Купить LSD Пуэрто-Вальярта Город Пуэрто-Вальярта | Мексика | Цены | Туры | Авиабилеты | Отели | Климат |. Новая журналистика и Антология новой журналистики читать онлайн. В начале х годов дотоле спокойная среда лучших журналистов всколыхнулась.
Представлено Soco Galaviz. LuxuryEstate Бесплатно для Андроид. Все до последней точки! Исла Мухерес о. Хамелеон… но очень точный! И это неудивительно, потому что каждая деталь моей статьи взята из длинного интервью со Спектором, где он рассказывал, что чувствовал в то время. Однажды даже начал писать о свойственных мне самому привычках — о шитой по мерке одежде, словно кто-то другой задиристо мой наряд комментирует… особенно со мной не церемонясь: «Настоящие петли. У Бальзака редко встречается такая манера рассказчика, какая впоследствии преобладала у Генри Джеймса.
Подобные порядки царили в большинстве газет. И я получал удовольствие от своей работы. Мне ни разу не довелось услышать, чтобы журналист, говорил о своих описаниях статуса как о каких-то особых приемах письма. И я призадумался. Мне казалось, что все это сочинено, приукрашено, диалоги выдуманы. Упоминаю только тех, кого хорошо запомнил. Что же, черт возьми, получается? Цена: р.
Цена на Экстази, Лсд 25 Пуэрто-Вальярта Очерк о Джейн Хольцер под названием «Девушка года» начинался так: «Копны волос густые челки битловские кепочки накрашенные личики тушь на ресницах глазки как у куколок пушистые свитера французские выпирающие бюстгальтеры выделанная кожа голубые джинсы брюки в обтяжку джинсы в обтяжку аппетитные попки коленки как пирожные сапожки как у феи балетные туфельки; их сотни, этих ярких бутончиков, порхающих и взвизгивающих, бегающих по Академии музыкального театра под этими бесчисленными старыми резными херувимами на потолке — разве они не супервосхитительны! За последние девять месяцев го и первую половину года я написал еще три больших очерка для «Эсквайра» и двадцать для «Нью-Йорка». В газете я представал этаким задирой — по-моему, ничего особенного. Их понизят в ранге см. Тем больше чести для журналистов — говорю вам это со всей уверенностью. Вряд ли… Мой взгляд на этот вопрос был вполне демократичным. Соавторы писатель и репортер Гарри Виллис и Овид Демарис опубликовали серию блестящих статей в «Эсквайре», лучшей из которых стала «Вы все меня знаете — я Джек Руби! Образовался своеобразный союз, и мы осознавали себя его членами.
Хотели, чтобы их творения считали высшим для своего времени литературным жанром, надеясь тем самым снискать больше уважения в писательских кругах. Раз-два — и готов невыдуманный рассказик. В этом-то и таилась сила статьи. Происходящее напоминало благотворительную раздачу подарков… склад всякой рухляди… пейзаж после битвы… Если у какого-нибудь редактора имелось вращающееся кресло, то вся его механика никуда не годилась: оно немедленно раскладывалось пополам, как от удара, стоило его хозяину встать. Потому что в каждой такой пародии таилась золотая крупица правды. Некоторые, как, например. Оставалось только выработать в журналистике приемы письма, подобные тем, что вознесли на вершину социальный роман. С ними говорили суконным языком, и они понимали, что их «развлекает» очередной мастер наводить тоску, как-бы-журналист с узеньким кругозором, флегматичный рохля, и что впереди их ждет одно нескончаемое занудство. Ситуация походила на ту, что в е годы сложилась вокруг романа в Англии. Такая беготня стала неотъемлемой составной частью написания романа.
Все права защищены. Том, приятель, это нечто. В конце х годов настал черед субъективности совсем другого рода. Девочки крутились там и сям в зале, и их большие кукольные глазки, с нависшими над ними ресницами типа Лизну-Тигриным-Языком, накрашенными тушью и удлиненными, похожими на рождественские елочки, — все они не отрываясь смотрели на нее — стоявшую в проходе Малышку Джейн». Эта теория прочно завладела умами молодых романистов.
Это же Болдуин! В некоторых кругах презрение к ней не знает границ… она вызывает оторопь… Без небольшой удачи ей не достичь канонизации, не грозит быть возвеличенной, войти в учебники. It looks like you were misusing this feature by going too fast. Сравнение отнюдь не хромает, потому что в литературе все основано на элементарных приемах письма. В этом-то и таилась сила статьи. Диккенс умел так подать своего героя, что читателю казалось, будто он прочитал детальное описание внешности, хотя на самом деле это были две-три брошенные фразы, а львиная доля в формировании образа отдавалась диалогам. Дело в том, что нижние чины в газетах — то есть репортеры — вовсе не горели желанием подсидеть главных, старших, ответственных редакторов или еще какое-то начальство. Есть туры. Мне, во всяком случае, ничего подобного в голову не приходило. Читателю предлагалось смотреть на происходящее глазами персонажа — самого журналиста, — однако такой ракурс иногда оказывался неуместным и вызывал раздражение. Я лишь кое-что прокомментировал, и ничего больше. Судья начал выступление, и над верхней губой Провензано выступили капли пота.
Когда мы говорим о возвышении или гибели литературных жанров, мы в основном имеем в виду их статус. В то же время каждого из нас порой одолевали мрачные мысли. Их считали поденщиками, которые копаются в кучах хлама и добывают материал для авторов более высокой «чувствительности», чтобы те могли должным образом его использовать. Увы, я испытал большое разочарование. Вдобавок ко всему здесь пришлось бы прибегнуть к приемам презренного социального реализма. Малоархангельск купить закладку наркотиков. Он просто выдавал то, что от него ждали… Так или иначе, Бреслин стал настоящим революционером. Их простодушие развязывает им руки. Мне и в голову не приходило, что наша деятельность вызывает раздражение у литературного мира или еще у кого-то не из круга лучших журналистов. Хочешь сесть на сцене — рядом со Стоунами?
На искусство принято смотреть как на религию или нечто магическое, а художник видится простому человеку неким священным чудищем, у которого в голове что-то вспыхивает, ярко или не очень, и такие озарения называются вдохновением. Подобные вопросы частенько обсуждают студенты. А двигатель кашляет… — Мисс! Это не было движением. Увы, я испытал большое разочарование. Первые годы становления английского романа и новой журналистики не просто походили друг на друга см. Вот и все объяснение. Так или иначе, суть дела не меняется. Целый день носился по городу, возвращался примерно к четырем часам и усаживался за свой стол в отделе новостей. Господи, может, и целые сцены не имеют ничего общего с действительностью. Персонажи и их язык, обстановка и манеры описаны далеко не так тщательно, как в «приземленном» реалистическом романе. Представлено Graciela Zamudio Conde.
Ребята были еще те, не промах. Возможно, самое важное место в эксклюзивном охраняемом поселке Эль-Паредон находится в поместье Кастильо-дель-Мар. Отчасти благодаря Великой депрессии, способствовавшей расцвету социального реализма в американском романе, для европейской «мифологической» невнятицы дорога в американскую литературу была закрыта вплоть до конца Второй мировой войны. Или надо скоренько все из кузова вытаскивать и запихивать в какую-то старую сараюгу, крытую рифленым железом, причем упирайся как хочешь, но дело сделай. Еще одним важным приемом была так называемая точка зрения от третьего лица — каждый эпизод подавался в ракурсе некоего персонажа, с которым читатель легко мог себя отождествить и благодаря этому прочувствовать происходящее так, словно он все видит собственными глазами. И эту теорию как нельзя лучше иллюстрируют газетные колонки.
Беллоу, Барт, Апдайк — и даже лучший из всех, Филип Рот, — эти романисты роются в литературных кладовых, но так ничего не находят и совсем теряют голову от происходящего вокруг. Только их считали истинными творцами, настоящими художниками. Помню, как взъярился в понедельник, 25 ноября года, потому что люди, с которыми мне край как надо было поговорить в связи с какими-то моими материалами, оказались недоступны — все, буквально все учреждения в Нью-Йорке не работали. Диккенс умел так подать своего героя, что читателю казалось, будто он прочитал детальное описание внешности, хотя на самом деле это были две-три брошенные фразы, а львиная доля в формировании образа отдавалась диалогам. Четвертый прием всегда был самым малопонятным. В конце концов я совершил два открытия, которые, по-моему, заинтересуют всякого пишущего. Наши акулы пера начинали путаться в словах и позевывать. В последние двадцать лет суждения романистов о природе реализма содержали одну фатальную ошибку. Питание: UAI. Эти идеи господствовали в XVII веке.]
В общем, именно там, в отделе новостей, где я тогда работал, разворачивалась большая часть конкурентной борьбы между творцами «гвоздевых» материалов, потому что «Трибюн» была для таких журналистов чем-то вроде арены для боя быков в Тихуане, на северо-западе Мексики… Портис, Бреслин, Чап… Чап и Бреслин вели колонки, что давало им больше свободы. В том, что касается нравов и морали, шестидесятые годы XX века стали самым необыкновенным десятилетием в американской истории. Кто-то играет со всеми нами, как с марионетками!.. Потчевали публику сладеньким сиропчиком, и все. Весь XX век литературный мир отличали стабильность, а также раз и навсегда установившаяся иерархия. Статус романа на первых порах Когда Трумэн Капоте заявил, что «Не дрогнув» — не журналистика, а изобретенный им новый жанр, меня осенило. В результате появился особый жанр.
